В нынешнюю «Осеннюю эйфорию», помимо всех лент, вошли фильмы, возглавлявшие список Каннского фестиваля в этом году. Это завоевавший "Золотую пальмовую ветвь" фильм британского классика Кена Лоуча "Ветер, который качает вереск" ("The wind that shakes the barley"), а также фильм Гильермо Дель Торо "Лабиринт Фавна" ("El Laberinto del Fauno"), который входил в число лидеров конкурсной программы Канн.

Случайные совпадения, конечно, всегда являются причиной для расстройства, особенно для журналистов. Корреспонденту Агентства национальных новостей фильм «Ветер, который качает вереск» с самого начала напомнил экранизацию "Овода", а на следующий день он узнал в одном из журналов, что не одному ему.

Действительно, фильм о становлении Ирландской республиканской армии (ИРА) в 1920 году, получивший главную кинопремию мира, обречен на пристальную и внимательную оценку. При этой оценке он оказывается настолько вторичным, что даже непонятно, ругать его за это или хвалить. Начинающийся как «Ленин в Октябре», в середине превращающийся в "А зори здесь тихие", с кодой, напоминающей "Молодую гвардию", "Ветер" непостижимым образом обходит все округленности, тычется непременным образом во все углы, но все равно смотрится с интересом.

Кодой, сразу скажем, является эпизод пытки одного из сотрудников молодой ИРА с вырыванием ногтей посредством ржавых плоскогубцев. Все остальное экранное время отдано истории, как честные и смелые ирландцы во главе с Киллианом Мерфи («Зло» в "Бэтмане. Начало" и главный живой в "28 днях спустя") терпят унижение от наглых британских солдат. В середине фильма вдруг сюжет поворачивается в сторону уже не партизанской, а гражданской войны, во время которой самым буквальным образом "брат идет на брата". Аналогий можно привести еще больше.

Если бы фильм был снят лет десять назад, тогда бы его смело можно было бы отдать на откуп критикам постмодернизма. В 2006 году, когда делаются первые попытки завести более-менее жесткий разговор о терроризме и его корнях, это выглядит настоящим поступком, вызовом обществу. При этом фильм снят очень красиво, чуть ли не на пленере. Если бы Станиславу Говорухину сейчас дали денег и камеру и приказали снимать фильм о 1991 годе, он, наверное, снял бы что-то подобное: бескомпромиссное, злое, не взирающее ни на какие морали кино.

«Лабиринт Фавна», на первый взгляд, отличается от "Ветра" коренным образом. Но та же пристрастность к фильмам из Канн показывает, что Гильермо дель Торо недалеко ушел от Кена Лоуча. Эпоха почти та же — 1944 год, но пейзаж за окном другой: Испания, режим Франко. Дель Торо, и без того, кажется, имеющий свой пунктик на фашистах, здесь сочленил два сюжета: о нацистских бесчинствах (тоже с пытками) и происходящую на их фоне историю об "Алисе в стране чудес".

Гильермо дель Торо, на чьем счету уже достаточно монструозных типов, вроде пресмыкающихся во втором «Блэйде», страшного чуда в часиках в "Хроносе" и непосредственно Парня Из Пекла ("Хеллбой"), как говорится, отрывается в "Лабиринте" по полной. Девочка лет семи умудряется остаться психически уравновешенной после участия в таких действиях, как кидание камнями в рот огромной жабы, превращение сверчков в мотыльков с туловищами мужчин, оживление корня мандрагоры с помощью трех капель крови и так далее. Про то, как выглядит сам титульный персонаж — Фавн, лучше даже не вспоминать. Особо впечатлительные зрители — на самом деле — иногда закрывали глаза или просто отводили взгляд.

Нет ни одного внушительного ответа на вопрос, зачем режиссеру понадобилось соединять истории «о нацистах» и "о девочке", пока ближе к финалу не оказывается, что поступки маленькой девочки мало того, что является проверкой на прочность (Фавн и его приятели решили, что она является реинкарнацией одной из принцесс далекой древности), но и проверкой на вменяемость нацистов. Соединив все это с именем Фавна (не надо лезть в словарь, чтобы вспомнить о том, что он является покровителем снов), получается настоящий лабиринт, выйти из которого может удаться не каждому зрителю.

Мини-фестиваль «Осенняя эйфория» продолжается. Впереди зрителей ждет новый фильм Вуди Аллена и режиссерская версия картины Александра Сокурова "Элегия жизни. Ростропович. Вишневская".