Дыховичный не дожил до своего 62-летия чуть меньше трех недель.
В день рождения режиссера, 16 октября, в Москве должен открыться третий фестиваль "Завтра/2morrow", президентом которого он был. О талантливом человеке непростой судьбы вспоминает обозреватель АНН.
Кажется, Ивана Дыховичного я впервые увидела в фильме Александра Митты "Москва, любовь моя". Картину я любила школьницей. Иван играл одного из приятелей Олега Видова, красивого строителя по имени Володя. Они вместе демонстрировали приемы каратэ перед хорошенькой японкой, балериной Большого театра Юрико, ее играла тогда нам неизвестная Комаки Курихара.
У Ивана на голове был шар из кудрявых черных волос, он хорошо дрался, работал в Театре на Таганке – тогда это считалось верхом творческой удачи, но влюбиться в него было невозможно. Хотя он был из "золотой молодежи", то есть тех, кто ездил на папины дачи на папиных автомобилях. Один его коллега по "золотым" делам, тоже из папиных, рассказывал, что Ивану не везло с женщинами. Типа, они в него не влюблялись. Может, поэтому Иван всегда брал машинами. То он на черном "Мерседесе", то на белом.
Интересным мужчиной он стал, когда всю эту копну состриг и сделал еще кое-что в искусстве. Все смотрели его "Черного монаха". Сумрачное, таинственное, с очень длинными планами кино. Тогда косили под Тарковского. Если кадр длится, то терпите. Сейчас успели бы сбегать за поп-корном, кока-колой, да еще в туалет забежать. И все равно застали бы финал долгой картинки.
Я недавно пересмотрела "Черного монаха" – все загадочно и очень красиво. Занавески вьются красиво, красиво бежит по длинной-предлинной аллее Татьяна Друбич. И очень завораживала сцена в ванной. Абсолютно голая Друбич хочет, видимо, помыться, но стоит как влюбленная в раздумье. Голая – и так красиво. И к Чехову никакого отношения не имеет, но вот так разделась в ванной девушка, а думает не о том, как принять душ, а о любимом.
И тогда начались разговоры об Иване и его женщинах. Я была с одним режиссером на даче у очень богатых людей. Все ждали Дыховичного. После "Прорвы" он не брал денег у Госкино, только у частных инвесторов. Это была его твердокаменная и беззащитная позиция. Ничего не просить, не сидеть в приемных, не канючить, не выслушивать: дескать, что вы там что-то опять буржуазное, не советское затеиваете. И не с теми актерами, которые нам нужны.
Иван был сам конфликт, шел как по минному полю. Врагов наживал с полпинка. Конфликтовал с руководством, причем, открыто, в прессе. А вот общаться с критиками он умел, и нас любил.
Поздно открылась его вражда с Никитой Сергеевичем Михалковым. Враждовали они тоже по-мужски – в прессе. Дыховичный Михалкова иначе как сыном автора Гимна Советского Союза не называл. Михалков тоже что-то крепкое отвешивал. Только несколько лет спустя причина стала известна. Дыховичный отбил у Михалкова девушку, да непростую, а золотую, дочку правительственного чина.
Так вот, тогда на даче все ждали Дыховичного. Хозяин дачи набрал номер и злобно повесил трубку. Оказывается, Дыховичный ответил, что только что уложил Таню и приехать не сможет. "Таня – это Друбич", – шепнул мне приятель-режиссер. Что-то мы об их романе после "Черного монаха" слышали, но чтобы так…
Дыховичный жил тогда возле метро Киевская, на Большой Дорогомиловской. Я приехала брать интервью. В квартире не было стены между гостиной и кухней. Это было тогда ново. Гостиную и кухню отгораживала барная стойка. Можно было готовить или кофе пить. Но больше всего меня поразило отсутствие кровати. Такой уже знаменитый, в "Мерседесах" ездит, Иван спал на матрасе на полу.
Такое в нем всегда было сочетание дэнди и бродяги. Он был абсолютно прост и абсолютно непрост. Мог сдружиться и раздружиться.
После "Прорвы" он стал звездой кинокритики. Мы просто обожали его фильм и самого Ваню. После грязных подвалов, скрипучих кроватей и количества удоев и надоев мы посмотрели шикарное, красивое, буржуазное кино. Его сразу назвали новым Фассбиндером. Тогда такая кличка в среде тоже не поощрялась. Вот если бы новым Герасимовым.
Он показал ужас и красоту кремлевской жизни, сталинской Москвы. На главную роль нашел немку, певицу, одно лицо с Марлен Дитрих, такая не ходит у нас по улицам в белых носках.
Он открыл Евгения Сидихина – буквально, раздел до майки и не только. Все женщины захотели такого грузчика. Помню Алексея Кортнева, который играл НКВдэшника и очень красиво насиловал немку, похожую на Марлен Дитрих. Мы, конечно, знали, что там, наверху, все ужасно, но что это еще и так красиво. А Иван про это знал.
Но, главное, это кино было новым словом в искусстве. У нас же не было ничего элитарного, стильного. Сейчас это называется гламур, а Дыховичный первым сделал нам гламур в 1992 году.
Можно догадаться, как его полюбили начальники. "Прорва" была лучшим фильмом "Кинотавра" того года, но ей не дали ничего. Иван с тех пор стал режиссером не для всех, почти что небожителем.
Его всегда волновали женщины, женские лица, женская красота. Он снимал только красивых женщин. И находил их зарубежом, в домах богатых людей, даже у себя дома – в предпоследнем фильме снял свою последнюю жену Ольгу. Она играет любовные отношения с актрисой Екатериной Волковой, тоже редкой красавицей.
После нападок на "Прорву", что это все "не наше", он снял самый волнующий свой фильм, документальный – "Женская роль" про актрис 30-50-х годов и до наших дней.
Какая там Татьяна Окуневская качается на качелях, какая вдруг красивая Хохлова. Их взгляды, поворот головы, улыбки, кокетство – счастье быть женщиной советской эпохи. Красивое, убитое счастье, обреченная женственность.
Он был чувственным режиссером. Всегда снимал про отношения мужчины и женщины. Про всю эту боль и радость. Сколько труб завезли на завод – это не про Дыховичного. Всех его трех жен звали Ольгами.
Потом он ушел работать на телевидение и критика его разлюбила. Мы хотели его видеть только независимым. В глянцевых журналах показывали его дом на Рублевке, Иван демонстрировал свою коллекцию снегоходов. Все стали демонстрировать – конюшни, бассейны. Нам, конечно, хотелось, чтобы Дыховичный всю жизнь прожил на полу и всю жизнь снимал "Прорву".
Его предпоследняя картина называется "Вдох-выдох". Так он снимал о любви. И, как сейчас выясняется, и про жизнь и про смерть, тоже. Так просто – вдохнул, выдохнул – и тебя нет. Но, к счастью, остается память.
Ивана Дыховичногопохоронят во вторник на Новодевичьем кладбище.
