В Америке вроде как победили рак. Нашли-таки лекарство, о чем и гласят первые кадры «Я – легенда», показывающие успешную ученую-изобретательницу в экране телевизора. Три года (или 1095 дней) спустя: абсолютно пустой безлюдный Нью-Йорк, оставленный в хаосе, в котором живет один единственный человек, ученый, полковник Роберт Невилл (Уилл Смит).

Первые кадры фильма «Я – легенда» и его первоисточник - роман Ричарда Матесона, могут показаться зрителю беспардонным плагиатом фильма британского режиссера Дэнни Бойла и новеллы Алекса Гарленда "28 дней спустя". Все так, да не так. Дело не в количестве "дней спустя", дело в том что у британцев в 2002 году вышла интереснейшая притча с элементами экшна, у американцев в 2007 году – интереснейший экшн с элементами притчи.

Лекарство от рака в «Я – легенде» повело себя не совсем правильно – и для того, чтобы весь мир оказался во власти внезапно вспыхнувшей эпидемии, хватило нескольких суток. До того, как случился всеобщий апокалипсис, из ядра инфекции - Нью-Йорка - в срочном порядке вывозят всех еще незараженных, включая жену и дочь Невилла. Сам полковник остается в Махэттене один с щенком, после чего Бруклинский мост (и остальные мосты) взрывают и город оказывается отрезанным от внешнего мира. Но все равно 90% человечества погибли, из оставшихся более 10% - это орды голодных инфицированных и горстка людей, разбросанных по всему миру, устойчивых к заразе. И среди них "Я", то есть полковник Невилл.

Что делать человеку, когда он остается в совершенном одиночестве в огромном городе? Понятно, что маленький «праздник непослушания» - это просто счастье какое-то, но три года – это перебор. Невилл становится хозяином города. Устраивает с подросшей овчаркой охоту на косуль прямо на площади "Большого утюга", играет в гольф на крыле авианосителя. В Централ Парке, где теперь растет кукуруза и бегают дикие животные, Невилл собирает урожай. Каждый день он передает по радио одно и то же сообщение, чтобы понять, остались ли еще люди на Земле.

С утра он смотрит телевизор (новости, записанные на видео), слушает «Three Little Birds» Боба Марли (every little thing gonna be all right: "всё будет хорошо"), выучивает наизусть "Шрека", ходит в магазин DVD, где разговаривает с расставленными им самим манекенами. Эти манекены да любимая собака – единственные, с кем он ведет разговор.

Но до заката он спешит домой, и прежде чем открыть дверь, поливает пороги бензином, затем наглухо закрывает окна и двери и ложится спать с винтовкой в руке, потому что именно с наступлением ночи изо всех щелей лезут страшные человекоподобные монстры. Хоть зомби назовите их, хоть нет: это инфицированные, которые больше всего боятся солнечного света и больше всего хотят есть. Они знают, что в городе есть еще один человек, возможно, последний человек на Земле, и ждут, когда же он попадет им в руки.

Пока инфицированные ждут его, сам Невилл проводит опыты над крысами: он пытается найти противоядие от ужасного вируса, чтобы спасти мир, в этом он видит своё предназначение. Тем более, что он владеет иммунитетом от инфекции, и поэтому ставит опыты на основе своей крови. В том, что он защищен от заразы, а его овчарка – нет, и есть вся драма (это не юмор).

Такова длинная, но экспозиция (полфильма). Это, может статься, наиболее интересная часть картины. Остальное – динамичный захватывающий экшн. Прилагаются: стаи бешеных инфицированных, монструозные собаки, хитрые ловушки, расставленные Невиллом, хитрые ловушки, расставленные инфицированными, встречи с живым человеком, одна очень грустная сцена (может войти в десятку самых грустных сцен в истории кинематографа после смерти ребенка Скарлетт О’Хара, убийства мамы Бэмби и смерти Короля-льва), одна очень жесткая сцена. То есть в фильме есть все, что нужно современному человеку для того, чтобы сделать «Я – легенда» чемпионом проката (в Америке рекорд уже поставлен).

О том, что значит одиночество в современном мире, на премьере картины корреспонденту Агентства национальных новостей рассказала участница группы «Фабрика» Сати Казанова. 
 
- В фильме «Я – легенда» Уилл Смит остается один в течение трех лет. Тебе лично часто хочется побыть в совершенном одиночестве?
- Нечасто, но порой хочется. Я как-то даже летала одна на остров Бали совершенно одна. Это было нестрашно. День на пятый я, правда, встретила соотечественников…

- Неприятное зрелище…
- Нет, честно говоря, я даже обрадовалась, потому что в предыдущие четыре дня я никого не хотела видеть и слышать, а на пятый день уже захотелось общения. Человеку вообще нужно и полезно иногда быть в одиночестве, чтобы разобраться, покопаться в себе, послушать свои мысли, а еще лучше, чтобы и мыслей вообще не было.

Но в глобальном смысле нельзя, я думаю, чтобы человек был один. Мы не созданы для того, чтобы существовать в одиночестве. Разве это не есть глубочайшее несчастье, когда мы не можем поделиться даже своими радостями, тем, что мы видим, чувствуем. Для меня это счастье, когда есть с кем разделить ощущения.

- Ощущения от чего?
- От заката, который меня восхитил, рассвета, который меня потряс… Счастье, когда можно хотя бы на словах объяснить, что меня переполняет: будь то радость или наоборот, какая-то грусть.

- Герою Уилла Смита скрашивать одиночество помогает его собака…
- Да, бывают-бывают моменты, когда, к сожалению, животные бывают гораздо благороднее и благодарнее, нежели люди. Животные лучше. Хочется сказать: «Люди, не будьте животными!»

- У тебя есть «верный друг»?
- Нет, к сожалению. За ним же нужен уход, забота. Но я бы хотела собаку. Большую. Наверное, или лабрадора, или дога. Чтобы такой был пес красивый, большой, благородный. Я не люблю все эти карманные невнятности, которые дохнут от любого чиха.

- Вопрос из школьной программы: если бы ты оказалась на необитаемом острове, что бы ты взяла с собой: музыка, кино, книга?
- Наверное, в первую очередь, книгу. Я бы взяла Коран. Если из музыки, то… Классику.

- Какую именно? Классики много…
- (задумывается) Моцарта. Он самый тонкий и легкий, как мне кажется, из всех классических авторов. Моцарт никогда не сможет надоесть. По мне, он мог бы звучать вечно.

- Ну а кино? Я понимаю, что вопрос трудный. Легче, может, отталкиваться от актеров: фильмы с участием, например, Де Ниро. Или от режиссеров: все фильмы, допустим, Копполы…
- Да, в данном случае, легче ориентироваться по режиссеру, потому что актер, я убеждена, - это пластилин в руках талантливого режиссера. Иногда в каком-нибудь хреновом фильме гениальный актер может быть таким же провальным, как и весь этот фильм. А бывает по-другому: хреновый фильм может быть спасен и вытащен благодаря этому гениальному актеру.

Так, вернемся… На необитаемый остров я бы взяла… Конечно, Коппола. (задумывается)

- Раз Коппола, то тогда и Скорсезе?
- Кое-что, но не все… Я просто не могу вспомнить имя, как я могла забыть… Очень талантливый режиссер, который про апельсин…

- Кубрик?
- О точно, Стэнли Кубрик! Бывает же, так забыть имя… Да, точно, Кубрика я бы взяла на необитаемый остров в первую очередь. У меня недавно был большой просмотр его коллекции. У него очень интересные фильмы. Причем, с каждым просмотром каждый из его фильмов по-новому открывается. Мне кажется, что это очень хорошо.

«Я – легенда» - это, конечно, не Кубрик. Все хорошо, но гуманистический пафос, который ближе к концу фильма просто распирает экран, портит впечатление. Причем основательно: пафос нагнетает "Redemption Song" того же Боба Марли, который, наверное, и не думал, что его мирная песня будет служить орудием для нагнетания страстей. Да и вакцину Невилл передал 9 сентября какого-то не очень будущего года, сработала она через несколько дней; посчитать несложно, к какой дате лекарство было "приурочено".

В связи с этим зритель может подумать, что «Я – легенда» - это второй в российском прокате фильм за последний месяц, где от Нью-Йорка остаются прах и пыль (перед ним был грандиозный "Монстро"). И это радует. Потому что, кажется, американский кинематограф отошел, наконец, от болезни 9/11. В отличие от вирусов, которые показаны в кино, к этой болезни иммунитет, кажется, еще есть.

Одно непонятно: при чем здесь «легенда»?

Ccылки по теме:

Блокбастер «Монстро»: "Я всегда с собой беру видеокамеру"

«28 недель спустя»: новые приключения зомби в Англии

Сати Казанова: Я хотела бы стать некрасивой