Очередной его визит в Тулу совпал с писательскими встречами в толстовской усадьбе.

– Джон, как вам удалось в 1991 году попасть на Тульский оружейный завод – весьма закрытый даже для русских журналистов (посещение ТОЗа было возможным только после многочисленных проверок и согласований)?

– Я пишу статьи на разные темы, в том числе и о гладкоствольном оружии. В 1991 году меня пригласили сюда, чтобы посмотреть оружейный завод, как там делают свое знаменитое оружие. Вы знаете: абсолютно убежден, что тульские ружья – самые изящные. У них замечательное оформление. Тульские мастера исторически умеют делать самое замечательное оружие. Даже у нас в Америке знают, что тульское оружие будет действовать в любых условиях, даже если его оставишь грязным и мокрым. Это очень надежное оружие. Это ценно особенно для охотника, который может быть в грязи, мокроте.

– Насколько я знаю, вы стали свидетелем событий августа 1991 года…

– Так случилось, что я был в Туле в конце августа - начале сентября 1991 года. Так что я видел реакцию людей на московский путч. Все эти перемены, весь этот оптимизм... Это было, с моей точки зрения, очень ценно, и я об этом писал. Жалко, что не все сбылось, как хотелось бы. Тогда был большой общественный подъем. Но каждый раз, когда я бываю в России, вижу, что реставрируют и строят новые храмы. Это очень позитивно.

– Приехав в Россию пятнадцать лет спустя, вы стали участником писательских встреч в Ясной Поляне. Вы впервые в них принимаете участие?

– Нет, это четвертый раз. Я здесь не был последние три года. Всегда с большим удовольствием сюда приезжаю, вижусь с некоторыми старыми друзьями. Здесь вообще все очень серьезно размышляют на важные темы. Темы, которые поднимались в этом году в Ясной Поляне, мне особенно близки.

– Что вас заинтересовало?

– Как раз тема, на которую я приготовил доклад: столетие публикации эссе Толстого. Он написал тогда письмо в правительство, революционерам, народу. И когда мы читаем то, что он написал в 1906 году, мы видим: он замечательно предсказал как раз те проблемы, с которыми неизбежно столкнутся революционеры, когда придут к власти. Что они могут создать очень жестокое общество. Его размышления на эту тему очень интересны как раз с исторической точки зрения. Ваши теперешние лидеры (если вам не больно) – это как раз наследники тех большевиков. Они тоже сотворили сейчас довольно жесткое общество. Жесткое в другом смысле, но в России многие страдают и живут на довольно низком уровне. Стрелять перестали, но началось другое.

– А если оторваться от политики и вернуться к Толстому… Что вы вынесли из предыдущих писательских встреч в Ясной Поляне?

– Самое главное: у нас в Америке, я думаю, может быть из-за телевидения, за последние 50 лет мы стали в каком-то смысле очень одинокие. У нас самый близкий друг и собеседник – телевизор. Американцы недостаточно общаются друг с другом. Как раз в России, этого, слава Богу, нет. У вас люди общаются. Здесь, в Ясной Поляне, общаются писатели со всего мира. Они размышляют на важные темы, которые касаются не только России. Это для меня самое важное, то, что я особенно ценю. Здесь я могу признаться себе: человеческие ценности еще сохранились, и люди ими интересуются. Это я понял еще во время самой первой встречи, в 1999 году.

– У вас нет ощущения, что отношение к Толстому упрощается? Например, недавно возник такой сюжет: «Война и мир» в кратком изложении…

– Но в «Войне и мире» сюжет даже, наверное, ни при чем! Это все влияние телевидения. Это ТВ может все показать в поверхностном смысле. Потому что на телевидении все должно быть короткое, как в новостях. Но что можно сказать за 20 секунд? Если событие произошло, то нужно людям объяснить, как это случилось, какая предистория. Но телевизионные новости этим не интересуются. Считается: если люди не будут смотреть ТВ, им станет скучно. В итоге получается поверхностное отношение ко всему. Да, вы что-то видите на экране, но картинка сразу исчезает. К тому же нельзя вообще "посмотреть обратно", чтобы поразмышлять. Это тоже проблема: если вы читаете газету или книгу, вы можете перечитать фразу 2-3 раза, чтобы немножко глубже подумать. Если этого нет, люди перестают глубоко думать: а что было сказано? Так что есть только первые впечатления - и все. А взять, например, поэзию. Первое впечатление: ах, как красиво сказано! Но, перечитываешь второй, третий, десятый раз, и видишь символ, философию, глубину размышлений.

– Как вы считаете, ваши писательские встречи в Ясной Поляне могут как-то влиять на людей?

– Да, в каком-то смысле я оптимист. Скажу - почему. Чтобы переменить общество в позитивном или негативном смысле, нужно очень маленькое количество людей. Но они должны быть умны, в чем-то идеалисты, должны иметь мотивацию - и тогда смогут все переменить. У нас – лишь группа умных людей, готовых общаться и сотрудничать.
Ведь все эти «силы зла», которые делают нашу культуру низкой, которые вообще идут против христианства – они только разрушают. У них нет будущего, они не создают ничего нового, лишь разрушают старое. Так что придет время, когда наступит какое-то равновесие, придут к власти как раз те хорошие личности, которые хотят что-то построить, сохранить какие-то общественные, христианские ценности…

– Вы считаете, что придут люди, которые не только делают новости, но и думают о вечном?

– Конечно, и их немало. Вернее, мало, потому что их должно быть больше. Но их достаточно, чтобы в будущем они оказали историческое влияние.

– Консолидация этих людей получается?

– Я думаю, что такой процесс идет. Не без труда, конечно. Когда люди хотят сделать что-то позитивное, они это сделают, в конце концов. Добро лучше и сильнее зла. Добро должно победить – я в это верю.

– С другой стороны: не у каждого современного писателя есть Софья Андреевна, которая будет заниматься пополнением его бюджета. У вас лично как с этим?

– Очень откровенно отвечу: по образованию я адвокат - это моя профессия. Но с детства я хотел быть только писателем или историком. Но когда я стал серьезным человеком, узнал: чтобы иметь возможность размышлять и писать то, что я думаю, и при этом не думать о том, кто это купит, надо иметь какую-то профессию, приносящую прибыль, чтобы быть независимым. Так что я стал адвокатом. Это дает мне возможность писать то, что хочу, и говорить обо всем. Но, к сожалению, не хватает времени, чтобы столько писать, столько сказать, сколько хотелось бы.

– Как вы относитесь к тому, что очень многие российские писатели сегодня не имеют возможности публиковаться – у них просто нет денег?

– У меня есть друзья в России, которые печатают и газеты, и альманахи, и журналы. Они делают мои переводы и публикуют здесь, в России. У меня от этого нет никакого дохода. Так что в России есть такие средства массовой культуры, которые печатают, но, к сожалению, не имеют возможности платить авторам деньги. Зато они дают возможность писателю высказаться, поделиться своими идеями с другими. Это очень важно. Конечно, в идеальном свете писатель не должен бы думать насчет денег: платили бы ему какую-то стипендию, чтобы он мог жить и писать. Но может те, которые страдают, и создают из своих переживаний красивую поэзию и большую литературу?

Фото Евгения Латышева