Разделяя судьбу всех актеров советской Прибалтики, артист Академического (ныне – Национального) театра Литвы переиграл немало иностранцев в русскоязычном кино. Адомайтис почти исчез с экрана одновременно с исчезновением великого советского кинематографа.

- Господин Адомайтис, если не считать того, что вы закончили физико-математический факультет университета, вы по образованию – театральный актер, и до вашего первого фильма – «Никто не хотел умирать», работали в Каунасском театре?
- После окончания театрального института я пять лет работал в Каунасе. Главного режиссера Ванцявичюса в какой-то момент перевели в Вильнюс, назначили главным режиссером Академического театра, и он пригласил меня к себе (я там работал с 67-го по девяностые). А Жалакявичюс снял меня в эпизоде еще в мой каунасский период. Но первой своей картиной считаю «Никто не хотел умирать». С нее началось наше с Жалакявичюсом хождение по студиям: "Это сладкое слово "свобода"", "Кентавры", "Вся правда о Колумбе", "Авария"... Жалакявичюс для меня - это все: учитель, наставник, крестный отец.Он - моя школа в кинематографе. Потому что есть различие между игрой на сцене и в кино. В кино ты должен быть немножко не актером. Профессиональный театральный актер в кино - это плюсик, который надо убрать. Экран любит достоверность. Когда человек еще не актер, не профессионал, он более убедителен. Например, Юозас Будрайтис - не имеет актерского образования (закончил высшие режиссерские курсы у Жалакявичюса), но он - интересная личность, и очень достоверно выглядит на экране. Конечно, играть в кино надо, все-таки - не в жизни существуешь. Но я рядом с Будрайтисом проигрываю (мы часто были партнерами), мне кажется, потому, что я о профессии кое-что знаю, и вот этого кое-чего для кино лучше не знать.

- У вас почти нет акцента, даже удивительно, что в кино вас постоянно озвучивали русскоязычные актеры…
- Акцент все-таки есть! И меня озвучивали почти всегда. Вот Козинцев хотел, чтобы в «Короле Лире» я сам себя озвучивал, поскольку действие происходит все равно заграницей. И режиссер Колосов захотел, чтобы я сам себя озвучивал в последней моей советской работе - телевизионной многосерийной картине "Раскол" - про молодого Ленина; я играл Плеханова.

- Как переживали всесоюзную славу?
- Я отдаю себе отчет в том, что есть такая профессия - актер, и инструмент в этой профессии - ты сам, твое тело, лицо, голос, нутро... Поэтому зритель часто тебя идентифицирует с персонажами. И вот этот шлейф известности, иногда обожания, - сопутствующее явление нашей профессии, которому не надо придавать значения. Сначала это ласкает самолюбие, это очень приятно, когда узнают, потом  начинает немножко мешать, а потом - просто не обращаешь на это внимание, потому что понимаешь, что это - просто как хвост кометы...

- Фанатки не одолевали?
- Было несколько раз, что какие-то женщины, увидевшие меня в кино, приезжали за мной на съемки. Пытаешься уговорить, что не надо путать реальность с тем вымыслом, в котором мы участвуем, с этой фикцией... А влюблялся я довольно часто! Но женился только раз - на своей избранной. Она - актриса, хотя по профессии - певица, у нее камерный голос. Иногда она снималась в кино, на картине «Чувства» Грикявичюса мы и познакомились. Эугения Байорите. У нас трое сыновей - все взрослые, выше меня ростом. Не актеры - один закончил актерский факультет, но актером не работает. Женат пока только старший, у него четверо детей.

- В советские времена вы дружили семьями с российскими актерами?
- У меня было довольно много друзей в России, но особенно мы подружились с Колей Караченцовым. Съемки фильма «Трест, который лопнул» проходили в Одессе, и в Таллине, продолжались довольно долго, к нам приезжали и моя жена, и его жена Люда. Хотя в гости мы друг к другу не ездили, но с тех пор очень подружились. Когда я бывал в Москве, старался с ним встретиться, хотя он всегда очень занят был, всегда - бегом. Он медленно, но поправляется, это дает надежду.

- Литовцы смотрят российские программы по телевизору?
- Я - смотрю. И НТВ, и РТР... Вот канала «Культура» нет, хотя канал интересный.

- Проходят ли в Литве премьеры российского кино?
- Нет.

- И театры российские к вам не приезжают...
- Вы знаете, давно не было.

- Москвичи вас видели больше года назад в спектакле Коршуноваса «Эдип-царь», хотя, насколько я знаю, у вас несколько скептическое отношение к современной режиссуре...
- Я считаю, что в театре самое интересное - это актер, это - личность, а не художественно-технические приемы. Поэтому я - не сторонник так называемого режиссерского театра, где художником является режиссер, который узурпирует себе все права на творчество. А все остальные - только винтики, составные части, мелкие детали на его полотне.

- Но как актер вы ни от чего не отказываетесь...
- Не только не отказываюсь, но я повторяю, что мне вполне может нравиться конкретный спектакль, и я ни в коем случае не зачеркиваю человека-творца-режиссера. Признаю его талант. Например, Коршуновас - очень молодой и очень талантливый.

Вы ведь сегодня - пенсионер, но - довольно занятой пенсионер?
- На самом деле, довольно занятой. Потому что приходится работать, даже если не хочешь.

- А если не хочешь?
- Не скажу, что совсем не хочу. Иногда, если не выходишь на сцену больше месяца, начинает закрадываться в душу какое-то беспокойство, недовольство... Вышел на сцену - опять успокоился. Это как наркотик - не я первый это говорю, не я последний.

- Много ли у вас сегодня ролей?
- Десятка не наберется. Много таких, где я играю эпизод. Допустим, у Коршуноваса мой персонаж появляется только вначале, говорит монолог, требует от Эдипа, чтобы он что-то предпринял, что город погибает, - и исчезает. Это по пьесе, а режиссер оставил меня на сцене на весь спектакль. Эпизодик играю в “Скупом” Мольера. Небольшую роль - Эдварда Четвертого - играл в “Ричарде III” Туминаса (спектакль уже не идет, поскольку умер исполнитель главной роли)...

- Как живут сегодня в Литве художники – с точки зрения материального благополучия?
- Наверное, чуть хуже, чем в СССР. Правда, зарплаты и тогда не были очень большими. Сейчас уравниловки нет, но дотации театру такие небольшие, что дирекция, распределяя их, старается не обижать никого, поэтому фактически уравниловка остается. На культуру денег недостаточно. Но это зависит и от самого человека - кто делает шоу по телевизору, зарабатывает большие деньги…