Для тех не помнит или не знает: в картине «28 дней спустя», неожиданно ставшей международным хитом несколько лет назад, герой Киллиана Мерфи, вышедши из комы, внезапно обнаруживает себя в совершенно пустом Лондоне. Население столицы Великобритании за 28 дней на 99,9% оказалось вымершим после атаки зомби, зараженных "вирусом ярости". Киллиан с несколькими выжившими бежит прочь из города на выселки.

Вернемся к сегодняшней премьере. Примерно в это же время муж и жена, Дональд (Роберт Карлайл) и Элис (Кэтрин МакКормак), наоборот, прячутся в далекой глуши, но мечтают вернуться к нормальной жизни, в город, когда там восстановится порядок и вернутся их дети, эвакуированные в Испанию. Мечтают недолго, ибо уже на третьей минуте фильма в горницу ворвались незваные зомби, второпях кусая всех. Дональд стремительно бежит от армии зараженных, оставляя в осажденном доме жену.

Проходит 28 недель. За эти полгода Лондон практически здоров, потому что (как и предсказывали некоторые критики еще в первой части) зараженные остались без еды в виде человеческой плоти и вымерли от голода. В город введены американские войска, которые берут на себя ответственность установления порядка (да-да, это же не просто триллер, это продолжение притчи). Возвращаются первые партии репатриантов, в числе которых и дети Дона, прятавшегося последние 28 недель на одной из военных баз (надо полагать той самой, на которой нашли «спасение» герои первой части). Дети, старшая дочь Тэмми (Имоджен Путс) и её младший брат Энди (Макинтош Магглетон), узнают от отца, слегка перевирающего факты, о том, что мамы больше нет. Но решают вернуться в свой дом, все еще находящегося в зоне карантина, чтобы забрать свои памятные сердцу вещи, а там – мама, выжившая каким-то образом.

Дальше, кроме слова «понеслось», никакого глагола не поставишь. Быт, который, казалось бы, вот-вот, наконец, начинает налаживаться хотя бы в рамках одного только "Сектора №1" (хоть мирная жизнь и проходит под прицелом натовских снайперов), идет ко всем чертям (точнее, к зомби), ибо вирус, даже на вычищенной территории, оказывается на редкость живуч. Мать, взятая для экспериментов сердобольной медсестрой (Роуз Бирн), становится причиной того, что из-за массового заражения, которое охватывает население за пару минут, в "секторе" объявляется "красный код": американские солдаты для установления порядка стреляют во все, что движется, и выжигают напалмом все, что горит.

В «28 неделях…» Бойл и Гарланд не являлись режиссерами, они были только авторами идеи и исполнительными продюсерами, но их рука, которая выхватила из Испании режиссера Фреснандильо, автора когда-то нашумевшего "Интакто", видна везде. Говорить о том, что это фильм о стремлении американских военных оккупировать что-нибудь с целью "помочь восстановить порядок" - слишком просто. Это очередной слоёный пирог, в котором зритель, в зависимости от собственного образования и представления о мировом порядке, будет копаться или долго, или очень долго.

Это не продолжение «28 дней». Не стоит здесь ждать философских откровений. Это другой фильм. Первая часть была гуманистическим эпосом на фоне зомби-ужасов. Здесь наоборот: сначала дичайший страх, а потом – общечеловеческие (и даже местами семейные - признаться, к сожалению) ценности.

Надо заметить, что режиссера Фреснандильо британцы избрали очень правильно. Да и он выбрал всё правильно: отказался от американских версий «Глаза» и "Двойной рокировки" (последнюю снял Скорсезе под названием "Отступники"). И не прогадал: "28 недель спустя" прошел и идет сейчас очень хорошо в прокате на фоне "шреков", "пиратов" и "человеков-пауков", что характерно, и в Америке тоже. Сняв весь кошмар на ручную камеру, присовокупив нервный монтаж, добавив монотонный саундтрек, действующий куда сильнее, чем хард-кор в молодежных фильмах ужасов, Фреснандильо сделал вполне достойный фильм из разряда себе подобных, выгодно выделяющийся за счет как того самого "слоёного пирога" подтекстов, так и чрезвычайно быстро летящего на крыльях ужаса действия.

Конечно, прелюдию с гонкой армады инфицированных за Карлайлом, которая задает бешеный темп, долго выдержать физически и кинематографически невозможно. Отсюда появляются некоторые минуты отдыха (сюжетного и зрительского) и заполняются они досадными диалогами в духе: «Почему ты оставил свой пост?» "Я увидел в прицел мальчика, эта мишень не по мне" или "Наши генералы не правы". Впрочем, эти провалы с подобными сентенциями коротки. Поговорили – и понеслись дальше, адреналиновый ураган продолжается.

Сцен и кадров, от которых может начаться головокружение, - масса для полуторачасового фильма. Расстрел, в котором зараженных рвут на флаг страны-производителя фильма с помощью вертолета. Кровь, разной величины куски тел заполняют не только поля и луга, но и объектив камеры. Не просто разбросанные трупы, а горы мертвецов, забивающие проходы улиц. Пустынный «Уэмбли», заросший травой. Кромешная тьма метро, где единственное приспособление, помогающее видеть, - это узкий прицел винтовки в режиме ночного видения, натыкающийся через каждый сантиметр на искореженные тела (отсылка к "Молчанию ягнят"?). Химическая служба США, сжигающая как больных, так живых.

И панорамы Лондона. В 10-миллионном первом фильме в запустении оказывались только ключевые места столицы Британии. В более дорогостоящем продолжении неизвестно каким способом: компьютерным или настоящим (впрочем, какая разница) – вдребезги разбит, опустошен и сожжен весь Лондон, от Сити до пригородных спальных районов. «Дитя человеческое» Альфонсо Куарона на фоне такой глобальной катастрофы кажется детским фильмом. "28 недель спустя" - это не апокалипсис, это констатация факта: всем "кранты", здесь и сейчас.

Нельзя пересказывать, чем все закончится, как и в случае первой части, хоть и не будет ничего непредсказуемого. Но все же... Точно прорицать можно только то, что будет продолжение, хотя бы из-за названий двух фильмов. И точно: в интервью исполнительные продюсеры Бойл и Гарланд уже признаются, что изначально задумывали четыре фильма. Значит, будут и «месяцы», и "годы". Потенциал говорит, что вряд ли это будут просто стандартные продолжения хороших фильмов, но представить себе что-то более безнадежно апокалиптическое, чем "28 недель спустя" довольно трудно.