Беседу Лили Пальвелевой с директором Института лингвистики РГГУ Максимом Кронгаузом публикует сегодня сайт радиостанции "Свобода".
"Живое бытование языка дает немало материала, позволяющего ученым заглянуть в завтрашний день. Совершенно очевидно, что появятся новые слова, как появляются они и сейчас, притом, в большом количестве … Мы снова возвращаемся к теме нового направления в языкознании — прогностики", — так формулируется тема этого интереснейшего интервью, которое называется "Лингвистическая прогностика. Время перемен".
На дальнейшее развитие русского литературного языка, считает собеседник Л. Пальвелевой, все сильнее влияет язык Интернета, который, в свою очередь, подвержен влиянию английского, "который для очень большого количества людей становится более близким, чем литературный", а значит, оказывает постепенное воздействие и на литературный. Помимо появления многочисленных жаргонных слов как адаптированных к русскому языку версий, полагает М. Кронгауз, это неминуемо выражается и в имитации английского синтаксиса.
Давая понятное определение лингвистической прогностики, М. Кронгауз подчеркивает, что эта отрасль лингвистики, которая "занимается очень точечными, очень маленькими вещами, скажем, развитием отдельных категорий, возможно, развитием орфографии, развитием фонетики и так далее, то есть некоторыми маленькими вещами, которые можно рассмотреть и можно изучить, как что там происходит", сама по себе малоинтересна не имеющему специального образования читателю, а потому уточняет, что его слова следует считать не прогностикой, но "рассуждениями в духе прогностики". Итак, что же такое прогностика? М. Кронгауз формулирует ее так: "Это утверждение о том, как будет жить некая категория грамматическая, как будет развиваться падеж какой-то, скажем, и так далее, будут ли смешиваться падежи. Речь идет, прежде всего, о существовании разных правил — старых и новых. Старые уходят, а новые приходят. Прогностика занимается установлением вектора уходящих правил и приходящих правил".
Из содержания беседы можно узнать, например, что же, в конце концов, происходит с глаголом "звонить", который стал чем-то вроде теста на интеллигентность. Как быть с тем, что при существующей норме "звонимт" девять человек из десяти говорят "звомнит"? Пойдет ли наука на поводу у действительности? И насколько уместны в таких случаях охранительные функции литературной традиции, силу которой, кстати, непросто оценить даже прогностике?..
