Родился 22 декабря в американской сельской местности.
В 1891 поступил в Гарвардский колледж, но так и не доучился,
забросив это занятие в 1893.
Первый сборник стихов (The Torrent and the Night Before) выходит
в 1896, а через год -- второй (The Children of the Night). Проходит
еще 5 лет до следующей книги (Captain Craig), но к тому времени
Робинзон уже прочно обосновался в Нью-Йорке.
Поэта замечает Теодор Рузвельт (впоследствии президент США),
и в 1904 году предлагает ему место на таможне, где Робинзон и
работает с 1905 по 1910. Творчество этого периода характеризуется
поисками света вне иллюзий и началом создания известной галереи
человеских портретов: по-королевски сияющий, излучающий благополучие
Richard Cory простреливает себе голову пулей, ностальгирующий Minever
Cheevy вздыхает о том, что не случилось, Aaron Stark, Bewick Finzer,
Annandale и так далее.
Далее следует исторический цикл: Merlin (1917), Launcelot (1920),
Tristan (1927); стихотворение "Ben Jonson Entertains a Man from
Stratford" считается одним из самых "человеческих" портретов Шекспира
в литературе.
И все таки поэзия Робинзона -- это беспрестанный поиск моральных
ценностей, поначалу облаченный в сухой скептицизм, а затем у
поэта нашлась причина для того, чтобы убедиться: "...There must be
God; or if not God, a purpose and a low." Знаменательно, что в тот
же год и
Т. С. Элиот обратился к вере за пределами интеллкета.
Робинзон получил немало почестей при жизни, в частности, 2
раза получал Pulitzer Prize ( за Collected Poems (1921) и
The Man Wo Died Twice (1924) ). Его зачастую называют
"поэтом для поэтов", но стихи Робинсона вполне "читабельные"
для каждого. В них четко выражен размер, обычно правильная рифма,
не создающая, однако, атмосферы натянутости, адекватно выражены
идеи. Стихи легко учатся наизусть, но вот переводить их довольно непросто.
И сама я наконец-то "осилила" быть может одно из лучших творений Робинсона...
(хотя об удачности перевода судить читателю).
Умер поэт в Нью-Йоркском госпитале от увеличения поджелудочной
железы 6го апреля 1935 года.
Она, боясь его, всё время вопрошает,
За что судьба её избрать его;
И в маске, что её так привлекает,
Причины все, чтоб отказаться от него;
Но всё, чего она боится,
Не так страшно, как вереница
Текущих лет и та безводная граница,
Где суждено ей потерять его.
От помутившейся смекалки,
Имевшей в прошлом силу озарить его,
К Любви, что не позволит стать
Иудой, кем она узрит его,
Её гордыня приведет в покои,
Как будто бы одна она чего-то стоит.
Он видит, что её вполне устроит,
И ждёт, смотря на то, что окружит его.
Вкус океана и деревьев старых сад
Захватывают и влекут его;
Традиция во всём, чего коснется взгляд,
Заверив, убедит его;
И все его сомнительные речи
Померкнут рядом с злободневной желчью -
И даже с предрассудком станет легче,
Утихнет. Сохранит она его.
Опавший лист подарит власть
Её смятения высочеству;
Тяжёлая волна играет всласть
Прощальный марш её пророчеству;
И дом, где страсть жила и умерла,
Где может спрятаться теперь она,
В то время как причал и города стена
Отходят к одиночеству.
Расскажем вам, нахмурив брови,
Историю такой, какой она должна бы быть,
Как если б правда вся о доме
Рассказана была или могла бы быть;
Мы не опустим вкрадчивой вуали
Меж обликом её и тем, что увидали,
Мы догадались будто бы, о чём узнали,
Что суть она и чем могла бы быть.
Меж тем мы не приносим зла, они
Кто смел сразиться с богом,
Не слышат то, что мы произнесли,
Берут, что бог дал ненароком;
Хоть это может быть подобно полной соли
Волне, подобно дереву в неволе,
Подобно лестничным пролётам в море,
Куда ведут слепых по их дорогам.
