Недавно вышедшая книга поэта и профессора Принстонского университета Эстер Шор рассказывает о жизни американской поэтессы Эммы Лазарус.
В 1883 году Америка с трудом собирала деньги на пьедестал статуи Свободы. Саму статую подарила Франция, и нежелание правительства Соединенных Штатов и американских богачей оплатить пьедестал будущего символа своей страны до сих пор остается постыдной деталью американской истории. С другой стороны, тот факт, что деньги в конце концов собрали миллионы простых американцев, жертвуя на статую сколько могли, иногда по несколько центов, сделало ее истинно народным символом — каким она и должна быть. Среди других спонсоров статуи была и нью-йоркская поэтесса Эмма Лазарус. В качестве взноса она написала стихотворение "Новый колосс".
Храните, древние страны, вашу легендарную пышность, А мне отдайте ваших усталых, ваших бедных… А мне отдайте из глубин бездонных Своих изгоев, люд забитый свой, Пошлите мне отверженных, бездомных, Я им свечу у двери золотой...
Последние строчки даны в переводе однофамильца автора — переводчика Владимира Лазаруса. О судьбе стихотворения "Новый колосс" пишет рецензент книги "Эмма Лазарус" критик Калеб Крэйн:
Стихотворение сразу оценил известный тогдашний поэт и редактор Джеймс Лоуэлл, сказавший, что оно "дает статуе смысл существования". Но нью-йоркские политики энтузиазма не проявили, и на церемонии открытии статуи в 1886 году это стихотворение не фигурировало.
"Новый колосс" был включен в антологию (которую сама Эмма Лазарус составила незадолго до своей ранней смерти в 1886-м) и потом был более или менее забыт до 1930 года — до, так сказать, "девятого вала" эмиграции. И из-за этой исторической случайности Эмма Лазарус осталась тем, кем она и была — средней руки поэтом с несколькими яркими вспышками поэтических откровений. Рецензент Калеб Крэйн так описывает ее литературную карьеру:
Она родилась в 1849 году в Нью-Йорке и была одной из шести дочерей в еврейской семье, обосновавшейся в Америке чуть ли ни со времен Войны за независимость. Отец Эммы, по семейной традиции, был торговцем сахаром, но чрезвычайно ценил искусство, литературу и широкую образованность, которую считал залогом лучшего будущего. Он был первым читателем и поклонником поэтических начинаний дочери. Он не только издал на свои деньги ее первые стихи, но даже создал издательство, публиковавшее поэзию и, в первую очередь, поэзию его дочери. Эмма сразу приобрела читателей и начала вращаться в литературных кругах. Она была образованной, яркой девушкой и очень хороша собой. И первым, кого она очаровала, был 65-летний Ралф Уэлдо Эмерсон. Он даже написал ей письмо с кокетливой фразой: "Я очень бы хотел попасть к вам в профессора...".
Однако довольно скоро Эмерсон охладел к своей юной протеже — так же, как он охладевал ко многим людям. Но на этот раз, по мнению биографа, его разочарование объяснялось отчасти снобизмом Эммы Лазарус, в которой семья воспитала неколебимую уверенность в собственной элитарности. Разрыв произошел, когда Эмерсон отказался рекомендовать ее стихи своему редактору в престижном журнале "Atlantic". Он прямо сказал ей: "Вы слишком часто допускаете в свои стихи слабые слова и слабые строки" . В 1874 году еще молодая и наивная поэтесса написала Эмерсону яростное письмо — реакция на то, что он не включил ее стихи в свою "Антологию лучших произведений мировой поэзии". Эмерсон не ответил. Двумя годами позже он пригласил Эмму приехать к нему в Конкорд. Он поселился там под старость и тихо погружался в болезнь Альцгеймера. Так что неизвестно, простил ли он Эмму или просто забыл о ее письме.
Большинство ее образов избиты и лишены свежести даже с точки зрения викторианской поэзии. Ее нимфы, лесные феи, томные креолки и рыцарственные воины — слишком сентиментальны. Ее эмоциональная палитра бедна. Но в те редкие моменты, когда сильное чувство пробивает тонкую пленку поэтического лоска, ее стихи удивляют и восхищают своей грустной красотой. В ее стихотворении "С крутого утеса" описание тумана, съедающего луну, трогает сердце сравнением с пропавшим другом. И тот же эффект — в "Луврской Венере", где она вспоминает Гейне, плачущего у ног Венеры Милосской об утраченной способности любить.
Эмма Лазарус умерла в 37 лет от редкой болезни Ходжкинса. К этому времени она стала одной из самых заметных фигур нью-йоркского общества. Ее круг составляли (среди других литературных талантов) Генри Джеймс, Томас Хиггинсон и Роберт Браунинг. Ее помощь иммигрантам, особенно во время исхода из России, начавшегося в 1882 году, заслужила ей прозвище "Матери изгнанников".
Стихотворение "Новый колосс", от которого и до сих пор мурашки бегут по спине любого изгнанника, не сделало Эмму Лазарус первоклассным поэтом. Но оно сделало ее поэтом легендарным.
